ВНИМАНИE, КОНКУРС! «ВОЙНА В ИСТОРИИ МОEЙ СEМЬИ»
В год празднования 75-летия Победы редакция газеты «Светлый путь» совместно с БСОШ №2 проводит конкурс «Война в истории моей семьи».
Девизом проекта стали слова песни Eвгения Аграновича из известного фильма «Офицеры»: «Нет в России семьи такой, где не памятен был свой герой».
— Это несправедливо, что о наших земляках и их родственниках, участниках Великой Отечественной войны, до сих пор не написано ни одной повести, ни одного, даже самого маленького, рассказа. Давайте исправим это, — предложила директор БСОШ №2 Наталья Леванчук.
И вот первая конкурсная работа ученицы 9 «А» класса БСОШ №2 Юлии Кононенко.
Eсли вам есть что сказать, если хотите поделиться информацией о своих родственниках, свяжитесь с нами по электронному адресу: entyjr25@mail.ru, conon65@mail.ru. И, возможно, следующий рассказ будет о вашем герое.
***
Май выдался странным: то было холодно и шел снег, то по-летнему жарило солнце. Но к маю, как обычно, возле дома зацвели ирисы.
Ирисы, водяные касатики, а по-нашему просто петушки. Смотрю на них и кажется, что машина времени уносит меня в далекие времена, которые я видела когда-то на кадрах старой кинохроники, в страну с названием СССР, где можно было безбедно жить на 120 рублей в месяц и ключ от входной двери прятали под ковриком.
В тот год Ленка гордо вышагивала на параде рядом с дедом Костей. Возлагали цветы к памятнику Ленина, стеле с именами погибших героев, вечному огню. Несли в руках разноцветные шарики, флажки, красные гвоздики. И только дед Костя нес в руках петушки. Даже как-то неудобно было.
— Денег что ли жалко? Купил бы нормальных цветов, — лезли с советами вездесущие кумушки — соседки.
Но дедушка всегда отмалчивался. Или спрашивал:
— А чем вам петушки не угодили? Не хуже других, а может, и лучше.
А потом задумывался, будто переносился в другое время, как-то связанное с этими неказистыми цветами.
Шел деда Костя в ветеранском строю всегда в первом ряду. На пиджаке его тихонько позвякивали медали. А выше всех — медаль «За отвагу», которой он особенно дорожил. Лена знала, что медаль эту получил дед за выполнение особо важного задания. А какого — не могла допытаться, сколько его не расспрашивала. Не любил он о войне рассказывать.
Узнала Лена о тех страшных днях из рассказа бабушки, когда училась в седьмом классе. В школе дали задание написать сочинение о ветеранах войны. Конечно, Лена решила писать о дедушке. У кого же еще дома свой собственный герой имеется?!
— Деда, а за какой подвиг тебя медалью наградили? — начала расспрашивать Лена.
— Да какие там подвиги. Воевал, как все, — неохотно отвечал дедушка.
— Так не всем же медали «За отвагу» дали? — не унималась внучка.
— А надо было. Всем надо было давать.
На этом разговор с дедом и закончился. Посуровел он как-то сразу, оделся, вышел во двор, взял топор и стал рубить дрова. Колол он их всегда с такой злостью, будто пеньки эти и чурочки были его заклятыми врагами, будто в бою насмерть стоял.
— Не трогай ты его, Леночка. Не хочет он про это вспоминать, душа у него болит. Друзья его там погибли, а он виноватым себя считает, что жив тогда остался. Двое их тогда выжило, вот и страдает наш дед.
Вечером после ужина отец с дедом сели в нарды играть, мама на кухне уборку затеяла, а бабушка пришла к внучке в комнату и продолжила утренний разговор.
— Константин о том случае мне всего один раз рассказывал. Было это в мае 44-го года. Перед рассветом группа разведчиков, где служил твой дед, попала в засаду. Немцы загнали их в болото. Куда деваться — здесь все как на ладони. И тогда он придумал в самом болоте спрятаться. Вспомнил, как любили ребятами всех пугать: прятались в болоте, укрывались тиной и сидели тихо-тихо, пока кто-нибудь к ним не приблизится. И давай потом выть да ойкать — честной народ пугать. Малые были, глупые. А как мать про те пряталки узнала, ох и влетело же тогда им за это. А теперь видишь, пригодилось.
Так вот, сидят они в болоте, не то что пошевелиться — дышать боятся. От малейшего движения рядом раздаётся предательское: «Бульк!» А фашисты проклятые на каждый звук вскидывают оружие да автоматными очередями простреливают все болото. Так весь день в болоте и просидели. Темнеть стало, немцы овчарок на берегу оставили, сами отошли в сторонку, устали, видно, палить из автоматов. Солнце катилось к закату, и в его лучах болото стало казаться сказочным царством. А по берегам ирисы растут, петушки по-нашему, но не такие, как у родительс
кого дома в Неклиновском районе, а чудные: высокие, узколистные, горят они и синим, и желтым, и красным огнём. И что интересно: цветут тут, в болоте, благоухают, бабочки вокруг них летают, стрекозы, как будто и нет кругом никакой войны. Смотрят на них бойцы и глаз оторвать не могут. Чудо какое-то: кругом все серое, выжженное, распаханное, дым, гарь, грязь. А здесь словно уголок другого мира. Будто не знают петушки, что кругом война и смерть. Живут себе в болоте и радуются. И людей радуют.
В общем, залюбовались бойцы и сами забыли, где они, размечтались.
— Вернусь домой, жинке скажу, чтобы возле дома кочетки посадила, — шепчет белорус Микола.
— А я домой вернусь, к Аннушке посватаюсь. Букет ей самый красивый принесу. Она так цветы любит, — бормочет Андрейка.
— Гляди ты, а у нас в Покровском никто их и за цветы не признавал. У мамки в палисаднике их столько было! Потом немцы хату сожгли, мамку убили, и цветы все вытоптали, — сокрушался еле слышно твой дед, тогда еще мальчишка семнадцатилетний.
А тут немцы очнулись, решили, что пора огоньку добавить. Они в этом деле вовсе не жадные были — просить не нужно. И опять все сначала: гремит, грохочет, взрывается. Наши и дышать перестали. Вскоре стемнело. Немцы еще немного постреляли, но рассудив, что в таком огне выжить было практически невозможно, оставили одного наблюдателя, а сами кликнули собак и ушли. Тут-то твой дед Константин и понял, что уходить надо сейчас. Из всей разведгруппы в живых осталось только двое: Костик и командир его, Георгий Эдуардович. Оба ранены: у деда в спине осколок, а у командира ноги раздроблены, идти не может. Вытащил дед на бережок командира, в зарослях петушков укрылись. Неподалеку под деревцем болотным дед автомат немецкий заприметил, видать, фриц его там поставил, думал, что он один здесь. Взял он оружие и не знает, что ему теперь делать: командир — мужчина грузный, а Костик щупленький. На себе его не донесет. А тут еще и немец на бережок вышел, тоже, гад, по мирной жизни соскучился. Стоит, цветочками любуется. Глянул немец в другую сторону и обомлел. Стоит перед ним дед твой с автоматом, весь мокрый, грязный, в тине, словно чудо-юдо болотное. Направил он автомат на фрица и показывает то на немца, то на командира своего. Немец взял на спину раненого и пошел, а дед сзади с автоматом. Так к своим и пришли. Все потом очень удивлялись, как такой маленький да тщедушный мальчишка такого здоровенного языка добыл и командира спас. Видать, в лесу немец со страху принял твоего деда за болотного колдуна. Только успел сдать пленного нашим, потерял сознание Константин. Оказывается, ему осколок в легкое попал. Чудом жив остался.
А потом госпиталя, госпиталя. Командиру обе ноги ампутировали, а за дедову жизнь 18 суток боролись военные врачи и медсестры, не отходили ни на минуту, потому что он в сознание не приходил, крови много потерял. А в беспамятстве все про петушки какие-то и про бабочек говорил. Бредил. Но все-таки выжил. Провалялся почти полгода в госпиталях, но выжил. Правда, один из осколков удалить ему из легкого не смогли, так и живет он теперь с дедом как память о той страшной войне.
— А как же командир? — тихо и задумчиво спросила Лена.
— Eздили мы к нему, то ли в 53-м, то ли в 54-м году. Запамятовала я. Костя знал, откуда тот родом, писал ему. Дом его по палисаднику нашли с петушками. Встретились они и так долго плакали, товарищей своих погибших вспоминали, как одной шинелью в окопе накрывались, последний сухарь на всех делили. И болото это, и ирисы, и немца. И снова плакали. Это страшно, внучка, когда мужики плачут.
— А как дедов командир сейчас живет?
— Умер уже лет 10 назад. Дед твой ездил попрощаться, проводить. Жена у него осталась, сын.
— А как же он без ног женился? — Да он до войны еще женился. Ирина, жена его, молодец: и сама выжила, и сына сберегла. Теперь Андрейка уже большой, в колхозе главный агроном, известный селекционер, выводит новые сорта цветов, в основном, касатики выводит, петушки по-нашему.
Бабушка уже рассказ закончила, а Лене все виделся палисадник в далекой белорусской деревне и болотные ирисы с горьковатым запахом. Синевато-фиолетовые цветы с желтоватыми прожилками. Цветы, опаленные войной.
— Бабушка, теперь я знаю, почему деда Костя на День Победы несет петушки! Это в память о тех, кто в том болоте погиб? И для командира своего? Да?
— Да, Лена. Гвоздики — хорошие цветы, но они о пролитой крови напоминают. А петушки. они о жизни говорят. Видишь, и на войне выжили. Простые они, бесхитростные, как душа солдатская.
Сочинение о войне Лена написала тогда лучш
е всех. Писала о боевой дружбе, погибших героях и выживших, о шинели и последнем сухаре, что делили в окопе, о солдатской находчивости, смекалке и простых цветах — петушках, к которым теперь у нее было особое отношение.
***
Р.S. Лена — это моя крестная, Федоренко Eлена Григорьевна, внучка Константина Петровича Голуба, родная сестра моей мамы Кононенко Ларисы Григорьевны.
