Стоял тёплый августовский день. Мама торопила нас с папой, чтобы не опоздать на день рождения к бабушке Гале.
— Жорик, тебе важное поручение. Надо срезать самые красивые розы в палисаднике.
Вообще-то бабушка Галя любит пионы, но в это время года они не цветут.
Букет из красивых роз был нарезан, и мы поехали к бабушке. По дороге я спросил у мамы:
— А сколько бабушке лет?
— Сегодня ей исполнилось 93 года, — ответила мама.
— Ничего себе! — подумал я. — Сколько интересного о жизни она может рассказать?
— Мам, а она о войне помнит?
— А вот ты у неё сам и расспроси.
Доехали быстро. Нас встретила бабушка. Мне она, конечно, доводится прабабушкой. Как всегда весёлая, бодрая. Да ещё вкуснятины всякой наготовила сама. На празднике были самые близкие люди, и обстановка располагала к разговору. Я набрался смелости и спросил:
— Бабушка, а ты помнишь своё детство? Каким оно было? Расскажи, пожалуйста.
— Всё помню, внучок. Как будто вчера всё было.
Родилась она в Черниговской области, селе Слабин (это на севере Украины) 15 августа 1929 года. Семья была дружная, трудолюбивая. Жили в деревенском доме, который построил отец моей прабабушки Гали Павел Васильевич. Леса на Черниговщине в ту пору были хорошие. Негде жить — не ленись: бери в руки инструменты, пили, руби и строй себе жильё. Пол в доме был не дощатый, а земляной, мазаный. Посередине стояла русская печь. Мама Eфросинья Карповна готовила там вкусную еду. А зимой печь обогревала всех.
— А где же вы все спали?
— Мы, дети, прямо на печке, на лежанке.
— Как в сказке про Eмелю?
— Вроде того, — смеется бабушка.
— А потом?
— А потом детство закончилось. Когда мне было 10 лет, в семье появились брат и сестра. Конечно, заботы о них легли и на мои плечи. Помогала маме смотреть за ними, и за водой ходила в сельский колодец, и бельё полоскала, и работала в огороде.
— А как же школа?
— В школу я ходила, окончила четыре с половиной класса. Дальше учиться не довелось, как многим в то время.
— Вот это да! Не жизнь, а сказка!
— Да, сказка, только не веселая, а страшная, как твои любимые ужастики. В 1941 году началась война. Конечно, всем досталось тогда горя хлебнуть: и взрослым, и детям. Когда в деревню пришли немцы, было очень страшно. Они ходили по селу с автоматами. Разговор на немецком языке приводил нас в ужас. Мы сидели в домах, как мышки в норках, и боялись нос высунуть во двор. Правда, немцы жителей не трогали, ходили по дворам и забирали продукты, все, что было:
— Матка, млеко, зальце, яйки!
Мужчин в селе осталось мало. Все боялись угона в Германию, начали сёлами уходить в лес к партизанам. Отец бабы Гали ушёл на фронт. Подорвался на мине, был контужен и потерял один глаз. После госпиталя опять на войну ушёл, подвозил снаряды, продукты. Eго подвода с лошадьми пользовалась спросом.
А в селе власть взяли в свои руки полицаи — местные жители, которые служили немцам. Остались в деревне одни женщины, дети да немощные старики. Полицаи следили за родственниками тех, кто ушёл в партизаны.
— А как же вы?
— А мы, дети, потихоньку носили еду партизанам. Навяжут нам узелки с едой — и мы в лес. Где ползком, где в присядку. Дети же, боязно нам, прислушиваемся к каждому шороху и каждому треску. Но всегда удавалось всё принести и вернуться живыми. Полицаи разрешали сеять поля, сажать огороды. Работать приходилось много, чтобы было чем прокормиться самим, зная, что большую часть заберут немцы. Около двух лет прожили в оккупации.
— Как же вы выжили? Чем питались все это время?
— Мама была очень трудолюбивая, и мы, дети, не знали голода потому, что она умела распоряжаться продуктами. Конечно, питались скудно, но не голодали. В огороде выращивали картошку, лук, кукурузу, кабачки. Жили дружно, помогали маме, как могли. Зимой чистили дорожки к калитке и сараям.
— Так вам и поиграть было некогда?
— Находилось у нас и для этого время. Только играть приходилось . молча, все боялись попасть на глаза полицаям. Мы собирались в переулках поиграть в мяч, прятки. Украдкой играли в снежки. Потом грелись на русской печи, там я рассказывала брату и сестре сказки и истории, которые придумывала на ходу, шила им игрушки из лоскутов.
— Бабуля, да ты же настоящая супергероиня, круче, чем шпион Джеймс Бонд.
— Не знаю я вашего Женю Бондова, но с паспортом у меня после войны тоже история вышла. Как у шпионов. На Украине меня звали Ганна, Анна. А в паспорте написали Галина.
Я подумал, что мне сейчас 12 лет, как бабушке Гале в начале войны. Представил себе полицаев, оккупацию, детей, которые носят еду партизанам и не имеют права играть на улице, когда и как захотят. И мне стало понятно, что значит украсть детство.
Вечер пролетел незаметно. Все, затаив дыхание, слушали рассказ бабушки, не переставая удивляться, как в 93 года можно иметь ясный ум и такую память. На прощание она сказала, что о войне вспоминать тяжело, но забыть это невозможно.
Я живу в счастливой семье, у меня есть папа и мама, бабушки, дедушки. Все меня любят. И еще у меня есть детство, и я не хочу, чтобы кто-нибудь его украл.
